Часть 3. Без понимания.
Взаимное понимание требует взаимной лжи. (с)
То, что хочется забытьТо, что хочется забыть.
Нисей
Кап-кап.
Кап-кап.
Кап.
Следующая капля непролитой слезой застывает в углу карниза, но все же спустя пару секунд срывается вниз.
Кап.
Пусть чуть громче и на мгновение позднее, чем остальные, но она разделила гибель себе подобных.
Дождь прекратился где-то полчаса назад. Примерно за пятнадцать минут до того, как Рицка вышел из дома Агацумы и направился к себе.
Глубоко вдыхаю холодный, влажный воздух. Раздражающее капание наконец-то прекратилось, но наступившая тишина была еще более неприятной. Слишком гулкой, слишком давящей.
Или может тишина здесь совершенно ни при чем?
Взгляд поневоле переползает на горящие окна в доме Аояги и мечущуюся на кухне фигурку. Видимо матушка волнуется за пропавшего сына. Мысленно прикидываю путь, что осталось пройти Рицке. По всему выходит, что минут через двадцать-двадцать пять он будет здесь. А потом еще час из окон кухни будет доноситься брань и крики, вперемешку с рыданиями и звуком разбиваемой посуды.
Оглядываюсь на стоящий на столе ноутбук. На экран передаются картинки с камер наблюдения, расставленных рядом с домом Агацумы, и если они не врут – дело дрянь.
Рицка, ты бы удивился, если бы узнал, как много я о тебе знаю. Ты не ведаешь о моем существовании, а я могу точно, по минутам расписать твой день. Во сколько встаешь, во сколько выходишь из комнаты, что говоришь маме и могу даже дословно предсказать ее ответ. Сколько идешь до школы, с кем общаешься, кого избегаешь.
Размеренность и устоявшийся распорядок.
Пусть болезненное и не приносящие ни мгновения радости, но такое привычное, существование.
До определенного момента.
Знаю, я не единственный, кто наблюдал за тобой.
Агацума.
Он был твоей незримой тенью все эти два года. Не вмешивался, не объявлялся, не давал себя заметить – все в точности по приказу Сеймея.
Губы сжимаются в презрительную усмешку при одной только мысли о бывшем Бойце Возлюбленного.
Приказ… Сеймей поступил весьма неразумно и сейчас его брат за это расплачивается.
Искусственно созданная связь – в некоторых случаях вещь необходимая, но в данной ситуации Соби поступил неоправданно жестоко.
Рицка молод, его способности еще только стали проявляться, его потенциал Жертвы не развился до такого уровня, чтобы его заметили в Школе. Если бы старикам из Совета и Семи Лун не надоело ждать, вопрос о поступлении Рицки в Школу поднялся бы не раньше следующего лета.
Впрочем, сейчас это уже носит вероятностный характер.
Связь. Слияние душ, переплетение судеб. Единожды созданная, она не должна быть разорвана – это слишком большое потрясение.
Я уже видел подобное. Всего один раз, но запомнился мне тот случай на всю оставшуюся жизнь.
В то время я еще проходил обучение в Школе.
Парень из выпускной группы, первоклассный Боец, беззаветно доверявший своей Жертве, оказался ею отвергнут. Агнец отказался от Стража в надежде наладить связь с более сильным Чистым Бойцом. Учителя пытались образумить девчонку, но она разорвала Связь, вопреки всем заверениям и приказам.
Перед внутренним взором всплывают воспоминания – больничная палата, белый кафель, мерзкий запах лекарств и собственная боль. Не столько сильная, сколько обидная – проигрыш в тренировочном поединке отдавал горечью и жаром сильнее, чем царапина, оставленная на спине чужим заклинанием. Я в тот день лежал в лазарете, и никак не мог уснуть, раз за разом проигрывая в память бой.
Но вскоре уже даже это увлекательное занятие наскучило.
И если бы только это.
Из соседней палаты, куда поместили неудавшегося самоубийцу, буквально разливалась тяжелая, давящая аура, наполненная болью и беспросветной тоской. Когда время перевалило за два часа ночи, я решил все же навестить своего беспокойного соседа. Шел туда с целью вправить мозги неудачнику, но стоило переступить порог, и я остановился как вкопанный. Здесь его отчаяние чувствовалось физически, оно была разлито в воздухе, заполняло легкие при первом же вздохе, заставляло сердце сбиваться с ритма и испуганно трепыхаться.
Боец лежал на кровати, его запястья и лодыжки были надежно зафиксированы кожаными ремнями, прикрученными к металлической кровати.
И еще - пустой, бездумный, бессмысленный взгляд, полный слез. Они текли не переставая, стекая от уголков глаз и через виски, по проложенным уже дорожкам убегая в волосы. Боец то что-то беззвучно бормотал. Его дрожащие губы произносили лишь одно слово: «Юи, Юи… Юи…».
Это было бы смешно, нелепо, наивно… если бы не было так страшно.
То, как молодой парень умирал, обездвиженный, на железной койке – одно из самых страшных видений в моей жизни.
Все слова, какие только можно было бы сказать, в этой ситуации, застряли в горле. Пошатнувшись, я ухватился за косяк двери и уже развернулся, чтобы выйти, как вдруг услышал хриплый, будто сорванный шепот.
- Стой.
Вдоль позвоночника плеснуло холодом – мороз пробрал до самой души, настолько жутко было слышать хрип умирающего старика из уст молодого парня. Я по-прежнему стоял, не оборачиваясь.
- Постой… помоги…
- Что? – повернутся все же пришлось. Повернуться и встретиться со взглядом стальных глаз, что так пристально смотрели на меня. Слишком пристально и... умоляюще. Как на избавление, на возможность сбежать.
- Помоги… отпусти меня…
- Зачем? – Глупый, глупый вопрос, но ничего другого в голову не пришло.
Боец перевел взгляд на окно.
Понятно. Девятый этаж, а внизу асфальтная площадка. Смерть практически гарантированна.
- Я… когда она сказала, что я не нужен… у меня не хватило духа… раскрыл Систему в последний момент и … не смог тогда…
О таком я и не слышал. Значит можно остановить падение с высоты, если успеть открыть систему? Надо же. Правда, для этого нужна молниеносная реакция, но в таких ситуациях даже заурядные люди способны на чудеса.
Боец тем временем снова перевел взгляд на меня.
- Пожалуйста… освободи.
И взгляд полный такой боли, что захотелось пойти и уничтожить ту сволочь, что довела этого парня до такого состояния.
Не отдавая себе отчет в том, зачем мне это, делаю шаг вперед. Потом еще один и еще. Вот я уже рядом с кроватью и… кожаные ремни твердые, жесткие на ощупь, а кожа запястий ледяная.
Резкая вспышка заставляет зажмуриться и повернуться к двери.
- Акаме-кун, что ты собираешься делать?
От резкого света на глазах наворачиваются слезы и я вижу пока лишь размытый белый силуэт. А вот голос узнает безошибочно.
- Директор.
- Я задал вопрос, Акаме-кун. Что ты собираешься делать?
Минами Рицу подошел к кровати взглянул на распластанного на ней парня.
Усталый вздох, как если бы создавшаяся ситуация для него привычна и предельно неприятна.
А может, просто сказывалась усталость от поступков неразумных детей?
- Идите к себе Акаме-кун. В вашем присутствии нет необходимости.
Словно на чужих ногах обхожу директора и быстро оказываюсь за дверью. Лишь после я сообразил, что даже не попрощался, но ради этого определенно не стоило возвращаться.
Остаток ночи я не спал. Даже не пытался заснуть – знал, что лучше мне сейчас все-таки бодрствовать.
Утром в палату напротив зашел врач. Не знаю почему, но я запомнил его очень отчетливо – усталый, помятый и неопрятный мужчина совершенно неопределяемого возраста. Ссутуленная спина, засунутые глубоко в карманы халата руки и равнодушное выражение лица – наверное, так и должна была бы выглядеть Смерть – уставший от бесконечной службы ночной дежурный.
Спустя несколько минут врач вышел из палаты и вскоре вернулся с парой санитаров. Они вынесли носилки с телом, полностью накрытым белой простыней.
Я даже не знаю, как звали того Бойца.
Тогда я поклялся, что доберусь до его Жертвы. Во что бы то ни стало и не важно, что со мной будет после этого.
Но судьба распорядилась по-своему.
Все же разрыв не может не иметь последствий.
Через неделю до меня дошел слух - та Жертва сошла с ума. Просто и незатейливо перестала реагировать на окружающий мир и людей. Погрузилась в бездну одиночества и безумия, которое никто не мог разделить с ней. Клятва требовала быть стопроцентно уверенным и я правдами и неправдами добился пятиминутного визита.
То, что я увидел, заставило почувствовать горькую, болезненную радость от чужого горя. Пустой, бессмысленный взгляд таких же серых, как у Бойца глаз. Руки и ноги, скрепленные кожаными ремнями. Пожизненно обреченная на существование, мало чем отличающееся от жизни растения – вот на что обрекла себя девчонка, решившая, что боль любящего ее – достойная плата за Силу.
Сколько я не гнал из головы тот случай – забыть не получалось. А при взгляде на Рицку, вспоминался все чаще.
Если Агацума разорвет связь – беды не миновать. Тому, кто не видел глаза того парня не объяснить, насколько это безнадежно. Насколько это жутко и страшно.
Где-то за горизонтом всполох молнии освещает низкие облака.
Что ты чувствуешь, Рицка? Привязанность, дружбу, признательность или просто интерес?
Любовь?
Стал ли Соби для тебя ближе, чем мама или брат? Дороже, чем твоя жизнь?
А ведь Сеймей еще даже не знает. Я не докладывал ему, потому что не был уверен до сегодняшнего дня. И даже сейчас, когда наконец-то вижу, как нить Связи соединила вас в Пару – не знаю, как ему сказать. Технически это, конечно, просто, но вот реакция его слишком предсказуема.
Кого-то кроме себя рядом со своим братом Сеймей не потерпит.
Потребует разорвать Связь.
Рицка…
Мне в жизни уже давно ничего не надо. Но, я бы очень не хотел, чтобы с тобой что-то случилось.
Впрочем, мое пожелание несколько запоздало.
Лишь бы Боги не допустили, чтобы случилось самое страшное.
Знаешь…
Ты так похож на меня, когда я был в твоем возрасте.
То же одиночество.
Та же боль. Не телесная, боль души.
И то же предстоящее разочарование.
Рицка, сам не знаю почему, но я бы хотел оградить тебя от этой боли.
- Ну и как ведет себя объект наблюдения сегодня.
Сеймея как всегда сложно почувствовать заранее.
- Объект сегодня не пришел домой, и его отсутствие обнаружила матушка. Ее ор слышали, наверное, все соседние кварталы. Так что она стала обзванивать всех знакомых, и кто-то перезвонил, как ты выразился «объекту». Так что он движется домой и через минуту-другую прибудет сюда.
- Хорошо.
Из-за угла появляются две фигуры.
Агацума судя по всему решил проводить, теперь уже действительно свою маленькую Жертву.
Прямо перед дверями мальчик останавливается и кладет руки на грудь Бойца, словно удерживая.
Рицка стоит, понурив плечи - прекрасно понимает, что ждет его там, за дверью.
А потом Соби наклоняется и целует мальчика.
Вижу, как светится, оживая нить Связи, соединяющая младшего Аояги и Агацуму. И прекрасно понимаю, что это же видит и Сеймей. И, судя по возмущенному хриплому вздоху, увиденное его не радует.
- Ты это видишь?
- Ты про поцелуй или связь?
Кажется, даже воздух рядом с Сеймеем накаляется, наполняется разрядами тока.
- Давно ты это знаешь?
- Уже полчаса как. Связь возникла после поединка с Зеро, когда Рицка пришел к Агацуме домой.
Течение тока ощущается все сильнее.
- Ты хочешь сказать!?
- Не обязательно. Ушки то у него на месте. Наверное, он просто…
- Да какая разница! Как он посмел, я же ясно сказал, что …
- Что Рицка теперь его Жертва. Соби нашел отличную лазейку в твоем завещании.
- Заткнись!
Сеймей опирается ладонями о подоконник, со злобой глядя вслед удаляющемуся Соби.
- Ну, мы еще посмотрим, кто из нас просчитался.
Сеймей разворачивается и быстрым шагом выходит из комнаты. Ну, вот и доложил, называется.
Возвращаюсь к созерцанию дома напротив, отмечая крики, что были слышны даже здесь.
Возвращение туда, где не былВозвращение туда, где не был
В тишине комнаты раздается тихая трель телефона.
Несколько мгновений на молчание, а затем:
- Рицу-сенсей?
- Соби-кун, я, признаться, даже удивлен, что ты все же мне ответил. – Голос Рицу как всегда сух, и удивления в нем не чувствуется совершенно. - Но и рад, что ты в кои-то веки поступил благоразумно. Я хотел поговорить о твоей Жертве.
- Слушаю.
- Мне бы хотелось узнать, что решил Лавлесс относительно приезда к нам.
- Вы еще сомневаетесь? После вашей встречи в Игре Рицка загорелся идеей приехать «в Гору».
Им обоим понятно, что дело здесь не только и не столько в Игре. Но зачем озвучивать и без того известные факты?
- Когда?
- Он сказал, что завтра.
- Прекрасно. У меня были подозрения, что он передумает.
- Нет, вы очень качественно его заинтересовали, он не передумает
- Хорошо. И еще, Соби-кун, не вздумай его отговаривать.
- Ну что вы, Рицу-сенсей, и не собирался.
Молчание. Видимо учитель обдумывает, можно ли расценивать последнюю реплику ученика, как проявление неуважения.
- Сеймей вернулся. – Вот как всегда, без перехода. Тем же тоном, что сообщал и о плохой погоде.
Ожидаемо, предсказуемо, но все равно – такое заявление не может оставить равнодушным. Теперь понятно, откуда эти слишком уж сухие нотки в голосе учителя – тоже пытается скрыть беспокойство.
- Комиссия убеждена в фальсификации его смерти. Недавно до нас дошли сведения, подтверждающие, что Аояги жив и неплохо поднялся в иерархии предателей. Видимо времени он зря не тратил.
Так, сейчас вводный инструктаж проведен, теперь пойдет инструкция к действиям.
- Надеюсь, ты понимаешь, что нельзя допустить, чтобы Аояги прибрал к рукам брата. Он может стать нашим козырем в противостоянии с Сеймеем. Этот парнишка поможет свести вероятные потери к минимуму. Конечно, лучшим вариантом было бы пленение Сеймея и уничтожение его сообщников.
Шантаж и угрозы. И все это ради безопасности Совета. Даже жизнь и здоровье ребенка - недостаточные аргументы в этой борьбе.
- Я понял.
- Отлично. Жду вас завтра.
Гудки.
Безликие звуки, лишь подчеркивающие тишину…
Ну вот… началось.
***
Рицка
Долгая, изнуряющая дорога. Выматывающее путешествие - оно словно бы заняло во много крат больше времени, чем должно было. Казалось, это в прошлой жизни мы выехали из города, чтобы приехать в Школу. Казалось, это в прошлой жизни я не знал, что прячет Соби под бинтами на шее. Казалось… казалось это в прошлой жизни, я думал что нет человека, добрее твоего брата.
И слезы кажутся непозволительной роскошью.
Соби пережил этот ужас, выдержал, и я выдержу. Пусть я могу только представить, что пережил тогда Соби, но мне, при виде этих шрамов, становится по-настоящему больно. Ноет сердце, обливается кровью, при мыслях, как это все происходило.
Я не отдам тебя, Соби. Никому. Я люблю тебя и знаю, что ты любишь меня. Я не позволю, что бы кто-нибудь еще причинил тебе боль.
Но любая, даже самая долгая дорога имеет конец. Вечером, почти ночью мы приехали наконец в Школу Семи Лун. Соби отправился поговорить со своим Учителем, позволив Бездыханному отвести меня в номер для гостей.
Чистая, просторная комната, куда привел меня Мидори, оказалась даже по-своему уютной. За окном шумел сад, а когда я открыл окно, то смог убедиться, что при желании можно легко выбраться на улицу – первый этаж и до земли совсем не далеко.
Я сел на кровать и попытался собраться с мыслями. Было очень беспокойно и, в первую очередь, оттого, что рядом не было Соби, ну и во вторую, что я наконец-то подобрался так близко к разгадке тайны смерти Сеймея.
Ну почему Соби до сих пор нет?
Резкий стук выдергивает из состояния напряженной задумчивости.
Кио стучит по оконному стеклу ладонью и что-то быстро-быстро говорит. Всего пара секунд и я подбегаю к окну, открываю оконные створки.
- Рицка, быстрее, Соби сказал, чтобы я привел тебя, - парень говорит быстро и шепотом, словно боится, что нас могут подслушать.
- Кио, подожди, но я как раз здесь жду Соби.
- Да-да, у него проблемы, пойдем скорее, ты ему нужен. Он вышел ко мне и к нам подбежали две каких-то девчонки. Он велел привести тебя.
«Соби в беде!»
Не раздумывая больше ни секунды, забираюсь на подоконник и спрыгиваю на землю.
«Некогда думать о пустяках!»
Вскакиваю, хватаю Кио за рукав.
- Пойдем скорее, ну же, веди!
Кио словно бы только этого и ждал. Хватает меня за руку, чуть повыше локтя, и тащит куда-то вглубь леса. Одиночные, редко стоящие друг от друга деревья быстро сменились частоколом перекореженных темных стволов.
От быстрого шага, почти бега, уже через несколько минут сердце начинает загнано стучать, но я ни за что бы не остановлюсь.
«Соби, ему нужна помощь… ему нужен я!»
Кио все идет и идет дальше, минуя перечеркивающие лес дороги и тропинки. Он явно направляется к какой-то определенной цели, хотя, даже не представляю, как он определяет направление, я уже с трудом могу сказать, в какой стороне остались огни Школы.
Но вот деревья расступаются, и мы оказываемся на просторной поляне, залитой лунным светом.
Соби?!
- Кио? Кио, что случилось, где Соби?
Кио тащит меня до самой середины поляны и, наконец-то, останавливается, замирает спиной ко мне.
- Нам надо поговорить без свидетелей, Лавлесс.
- Кио, да что ты такое… - начинаю было я и осекаюсь.
«Кио не знает моего настоящего имени».
- Кио…
- Рицка!
На краю поляны стоит Соби, протягивает мне руку. Хочу подбежать к нему, хочу схватиться за протянутую ладонь, но ноги не слушаются, будто окаменели, приросли к земле. По спине плеснуло холодом от страха.
- Не так быстро.
Кио, по-прежнему стоя спиной ко мне, разводит в стороны руки и делает странное движение, будто отряхивая с ладоней воду.
Цветными каплями отлетает в сторону дымка, что в мгновение окутала Кайдо. Будто смыли краску с картинки – и вот передо мной уже высокий молодой парень, с черными волосами и чуть выше Кио.
Незнакомец оборачивается и с задорным прищуром смотрит на меня, а затем переводит взгляд на Соби. Взгляд из смешливого становится злым и холодным.
- Быстро же ты меня почувствовал, Агацума.
- Отпусти Рицку.
- Я ничего ему не сделаю. Просто хотел увести его подальше от любопытных глаз.
- Зачем?
Черноволосый качает головой.
- Сейчас все поймешь.
Незнакомец перестает обращать на нас внимание, достает сотовый телефон и набирает номер. Соби, мгновенно воспользовавшись заминкой парня, оказывается рядом со мной, загораживая от черноволосого. Тот, совершенно равнодушно глядя на перемещения Агацумы подносит трубку телефона к уху, ожидая соединения.
Ноги обрели чувствительность, и одновременно с этим, незнакомец усмехается, и перебрасывает телефон Соби.
- Послушай.
Боец недоверчиво вертит трубку в руке, а затем все же подносит к уху.
В темноте я не вижу лица Соби, но и без этого чувствую, как он напряжен.
Голос человека, едва слышимый из трубки негромок, слышу лишь тихое бормотание, но не различаю слов.
Прижимаюсь к Соби, обнимаю, в попытке успокоить, выразить поддержку, раз уж не могу по-настоящему помочь.
Соби опускает руку с телефоном и поднимает глаза на черноволосого.
- Веди.
Коротко, отрывисто, совсем не как обычно.
Парень усмехается.
- Я – Нисей. Возлюбленный.
Отворачивается от нас и идет дальше, видимо не сомневаясь, что мы последуем за ним.
- Пойдемте, Рицка.
Согласие на смертьСогласие на смерть
Рицка
Мне совсем не страшно. До тех пор, пока рука Соби сжимает мою ладонь – мир не существует. Мы выходим на какую-то заброшенную дорогу. Темно, луна хоть и светит ярко, но обратный путь я бы не нашел, доведись мне возвращаться в одиночестве.
Хорошо, что такого не будет.
Соби набросил мне на плечи свой пиджак. Почти незаметный жест – проявление заботы, а как приятно. И стало совсем тепло и спокойно. Я не знаю, что это за парень, кто говорил тогда по телефону и куда мы идем. Знаю лишь, что уверен в Соби. Он не предаст, он любит меня и не позволит, чтобы случилось что-то плохое. А я не позволю, что бы что-то случилось с самим Соби, потому что я его Жертва и отдам ему столько силы, сколько потребуется.
Дорога привела нас к высокому трехэтажному особняку. Кирпичная кладка, старые, разросшиеся кусты вокруг. Ничем не примечательный дом. Но здесь мне, наконец-то, расскажут о брате.
Сжимаю руку Соби.
Пока ты со мной, мне не страшно.
Соби
Нисей открывает дверь, кивает Рицке, подчеркнуто не глядя на меня.
Все интереснее и интереснее.
Мальчик, не отпуская мою руку, заходит в залитую светом комнату. Простая обстановка, чем-то напоминающая гостиничный номер. Вроде и вещи и мебель есть и стоят на своих местах, но нет чего-то важного, что бы создало атмосферу уюта, выдало, что здесь постоянно живут люди. Эту комнату легко представить заброшенной, а вот представить здесь постоянных жильцов сложнее.
- Здравствуй, Рицка.
Этот голос…
Я узнал бы его из тысячи. Чувствую, как Рицка вздрогнул и инстинктивно прижался ко мне.
У противоположной двери, скрестив руки, стоит Сеймей. Живой и невредимый.
Прикрываю глаза.
Вот и подтвердились мои наихудшие опасения. И не только мои, но и Учителя, Совета и Семи Лун.
«Ты все-таки жив, Сеймей».
Возможно, ты еще не понял, но теперь ты мой враг, и если понадобится - я уничтожу тебя.
Хотя я дам тебе шанс.
Расскажи, как и почему ты скрывался – и возможно я пересмотрю тот молчаливый приговор, что тебе уже вынесен.
Рицка
Не может быть.
Не может быть.
Это просто невозможно!
Брат!?
Совершенно невредимый стоит у стены, словно нет ничего удивительно в том, что он жив.
Нет, это обман!
- Кто ты?!
Соби
Усмешка на лице Сеймея померкла. Метнув в мою сторону испепеляющий взгляд, старший Аояги делает пару шагов в сторону брата, но, увидев, что мальчик только плотнее прижался ко мне, остановился.
- Рицка, ты что, не узнаешь меня?
- Сеймей, - Нисей решает внести ясность. – Думаю, Рицка просто не верит, что это ты. Как раз полчаса назад я показал ему фокус с перевоплощением, так что.
- Понятно. Что ж, давайте пройдем в комнату.
Рицка
Это сон.
Я сплю и вижу сон, который вот-вот превратится в кошмар. Или уже превратился.
Сеймей жив?!
Не может быть. Так хочется поверить, но… но почему он так зло смотрит на Соби и Нисея?!
Почему так растерянно смотрит на меня?
Соби
Удивлен, я прав Сеймей? Думаю, ты знал, что я создал Связь с Рицкой, но не ожидал, что она будет такой прочной. Ты же видишь, наша Нить Связи такая же крепкая, как и у природной Пары. Любовь воистину сильная вещь, согласен?
***
Комната, в которую старший Аояги проводит «гостей» выглядит уже чуть более обжитой.
Нисей останавливается у двери, подпирая плечом косяк, Сеймей присаживается на кресле, а напротив него – Соби и Рицка. Мальчик не отходит об Бойца ни на мгновение. Шок или желание найти «защиту» в данный момент стали тому причиной – неизвестно. Но то, как этот факт раздражает Сеймея, виден невооруженным глазом.
Жертва еще раз окидывает задумчивым взглядом брата, а затем поворачивается к Агацуме.
- Хорошо же ты исполнил мою волю, Соби.
- Что не так, Сеймей? Ты приказал создать связь - я это и сделал. Я должен был защищать Рицку.
- И не допускать, что бы он приехал в Школу!
Мальчик вздрагивает, будто сердитый голос брата выводит его из состояния шока.
- Сеймей, прекрати, я сам просил Соби привести меня! – Во взгляде Рицки смешиваются отчаяние, непонимание и обида. Он не может взять в толк, почему брат сердится и почему обвиняет Соби.
Сеймей зло сощуривается.
- Рицка, ты... Он привязал тебя!
- Нет, это ты не понимаешь! Соби заботится обо мне! Он единственный, кто заботится, защищает меня! Он ни разу не предал меня и ни разу не обидел!
Сеймей медленно поднимается, не отрывая взгляда от лица брата.
- Так вот как ты к нему относишься.
Все, кроме самого Рицки, в эти секунды видят, как с каждым словом мальчика светится ярче нить их с Соби Связи. Аояги заявляет права на Бойца, как Жертва, подсознательно дает ему силу, что бы он в любой момент мог защитить и его и себя.
Вот только при этом он так умоляюще смотри на брата, что становится понятно – случись открытое столкновение и он встанет между ними.
Брат и Боец – вряд ли даже сам Рицка сейчас может сказать, кто для него более важен.
И этот расклад одинаково неприятнее и для Сеймея, и для Соби.
Старший Аояги с ненавистью смотрит на эту, оскорбляющую его до глубины души Связь.
«Рицка, братишка, что же он с тобой сделал?!»
И не выдерживает.
- Соби, приказываю. Разорви Связь.
Соби
- Сеймей! – Нисей мгновенно оказывается рядом со старшим Аояги. – Не надо!
Усмехаюсь про себя.
Сеймей, в тебе сейчас говорит ревность. Безрассудная, слепая и глупая. А вот Боец сразу сообразил, что к чему. Или, может, он видел что-то подобное? Знаю, ты не встречал стражей после разрыва, а этот парень, судя по всему, с подобными случаями сталкивался. Иначе бы так не волновался. Хотя, его заинтересованность и удивительна.
Впрочем, сейчас это не важно.
Похоже, что наша Связь с Рицкой уже «отжила» себя.
Она становится опасной для плана Учителя.
Рицка просто еще не до конца поверил, что перед ним брат, но еще чуть-чуть и он признает Сеймея, а вместе с этим и примет его сторону. У Рицки потрясающая способность не видеть поступков людей, которых он любит.
Если он мне прикажет защищать Сеймея – у меня не останется выбора, кроме как повиноваться.
Кидаю взгляд на свою бывшую Жертву. Редко мне доводилось смотреть на тебя снизу вверх. Лишь когда ты слишком усердствовал в наказании или «воспитании» меня.
Но сейчас особый случай.
Ты настолько взволнован, что даже не можешь спокойно сидеть в кресле.
Тебя так беспокоит мысль, что братик может полюбить кого-то кроме тебя? Ну так подтверди свой приказ и потребуй того же от Рицки. Облегчи мне задачу.
Разрыв связи отвлечет внимание с меня на Рицку, все же безболезненно эта процедура для «привязанного» пройти не может. К тому же, не имея над собой власти Жертвы я могу в любой момент начать действовать. Только и нужно – узнать паны Сеймея.
Нисей
Соби, чтоб тебя, почему ты ничего не говоришь! Почему не скажешь, что ждет Рицку в случае разрыва!?
- Сеймей, не надо! Послушай.
- Заткнись и отойди, Нисей! Соби! Я приказываю: уничтожь заклинание, что ты наложил на Рицку, чтобы создать Связь! Рицка! Подтверди этот приказ!
***
Рицка непонимающе смотрит на брата.
От вида разгорающейся ссоры не по себе.
Почему брат и Соби ссорятся?
Если и представлял он себе встречу с Сеймеем, то уж явно не так.
Какой приказ?
Какую Связь?
Едва ли осознавая вопрос и то, что хочет от него Сеймей, Рицка кивает, давая свое согласие на приказ.
Нисей
Сеймей, когда ты говоришь таким тоном, то спорить бесполезно. Я это уже знаю и только и могу, что наблюдать за тем, что надеялся никогда не увидеть.
Удивленный, растерянный Рицка. Он не понимает, что происходит, но настолько доверяет Соби, что даже ни капельки не пугается происходящего. Верит, доверяет своем Бойцу, как настоящая Жертва.
Соби. Бесстрастное лицо, точные движения и торжество, которое я чувствую всеми клеточками тела. Будь ты проклят, Агацума! В жизни не поверю, что ты не знаешь об опасности, что грозит мальчику.
Боец тем временем встает с дивана и опускается перед Рицкой на одно колено. Мальчик сидит, непонимающе хлопает ресницами. И Соби начинает читать заклинание, а меня едва ли не скручивает от высвобождаемой Силы.
«Ты мне безразличен. Своей силой я разрываю узы, что были созданы любовью. Как за днем приходит ночь, так и любовь сменяется равнодушием».
Часть 4. Без судьбы.
Судьба… отсутствие выбора.
«Больно…»«Больно…»
Рицка
«Ты мне безразличен…»
Я уже не слышу, что Соби говорит после.
Только и чувствую, как в висках все нарастает и нарастает гул, созвучный с ударами в мгновение заболевшего сердца.
Почему-то вижу Соби, как через какую-то пелену.
Слезы?
Я плачу?
Так больно…
Моргнуть, даже на мгновение оторваться взгляд от Соби, кажется невозможным. Потому что с каждым мгновением из этого взгляда уходит свет. Уходит любовь. И вместе с этим по каплям умирает моя душа. Вместе со слезами, что как назло никак не могут прекратиться, умирает сердце.
Соби поднимается на ноги, все еще продолжая смотреть на меня. Потом вздыхает и закрывает глаза.
- Рицка, ты должен понять. Я был обязан установить Связь. Кроме как на любви ее нельзя было создать.
- Соби…
- Сеймей, я уже говорил. Ты велел создать пару.
- Тварь, ты должен был придумать какой-нибудь другой способ. Даже не смей говорить, что это было необходимо!
- Что я должен был сделать? Скажи, что? Без поддержки Жертвы даже самый сильный Боец обречен на проигрыш, а это означало, что твой приказ относительно запрета на приезд в Школу будет не выполнен.
- Меня не интересует, что тебе было бы тяжело, ты решил пожертвовать моим братом?!
- Нет, я защищал его!
Нисей
Боже мой, они не нашли лучшего места для ссоры?
Рицка сидит на диване, безвольно опустив плечи и низко склонив голову. Лица почти не видно, а вот капельки слез, что падают на джинсы – выдают, насколько ему сейчас плохо.
- Я уведу отсюда Рицку. – Подхожу к мальчику и кладу руку ему на плечо.
Сеймей на секунду отрывается от перепалки с Агацумой и кивком головы разрешает мне удалиться
- Да, конечно, отведи его в комнату и … проследи, что бы он хорошо устроился.
Веду Рицку в свободную комнату на третьем этаже. Подальше от этих криков.
Парнишка словно не понимает, куда и зачем он идет. Не удивлюсь, если это так и есть. Я держу руку на его плече и потому чувствую, как он дрожит.
От потрясения, от боли, от осознания – причин у него много, и все, как одна – обидные.
Дойдя до нужной комнаты, прохожу за порог, не включая свет. Рицке он сейчас не нужен, а я и так прекрасно вижу.
Остановившись перед кроватью, Рицка вздрагивает от резкой остановки и замирает, не предпринимая никаких действий. Злость на самого себя смешивается во мне с жалостью и раздражением. Немного грубовато разворачиваю мальчика за плечи лицом к себе и усаживаю на кровать.
Ни эмоции, ни слова…
Ну и ладно!
Непонятная горечь заставляет скривиться и развернуться к выходу.
Сволочи!
Останавливаюсь, не доходя пары шагов до порога.
В прошлый раз меня прогнал директор, но почему сейчас я убегаю сам? Все равно видеть сейчас Сеймея или, паче того, Агацуму – не хочется до зубовного скрежета.
- Нелюбимый.
Рицка вздрагивает, как от удара и поднимает на меня полные слез глаза. Мысленно чертыхаюсь про себя. Сейчас даже Имя причиняет мальчишке боль.
- Рицка, послушай, тебе просто надо перетерпеть пару дней. Сейчас тебе очень тяжело, но немного погодя все пройдет.
Боже, как бездарно и фальшиво я вру. Психологическая травма никуда не пропадет. Но не говорить же Рицке, что больше половины стражей, на кого применялось подобное заклятие - покончили с собой.
Хотя, какое «больше половины»?! Пытались почти все, а выжили лишь те, кого успели спасти.
- Ничего не пройдет. – Мальчик еще сильнее вжимает голову в плечи. – Меня никто не любит… я никому не нужен… так надо ли терпеть.
- Рицка!
- Может лучше уступить тело настоящему Рицке? И тогда все будут счастливы. – На каждую фразу, ограниченную один выдохом мальчишка начинает понемногу раскачиваться, упираясь ладонями в край кровати.
- Кроме тебя, верно?
- Нет… я тоже буду счастлив... я наконец-то исчезну.
- Рицка, - присаживаюсь на корточки перед сидящим на кровати пацаном. - Рицка, разрыв связи – всегда боль. Поверь, я знаю, насколько тяжело быть покинутым.
Негромкая усмешка, больше похожая на всхлип.
«Ты прав, я не понимаю, насколько тебе сейчас тяжело».
- Но этот так. – Присаживаюсь на кровать, рядом с мальчиком. Достаю из кармана потрепанную фотографию. – Я никогда не знал свою Жертву. В школе мне говорили, что она еще не найдена, что поиски будут продолжены среди младших групп. А потом Сеймей сказал, что она на самом деле погибла. Знаешь, обычно в таких случаях действительно замалчивают о смерти, потому что…
Замолкаю и, привычно, даже слишком привычно, смотрю на фотографию, ни о чем этот момент не думая. Вряд ли Рицка хотя бы слышал меня, сейчас ему не до чужого человека с его пустыми воспоминаниями.
Рицка неожиданно кладет ладонь на запястье мой руки, что держит фотографию и поворачивает так, что бы лучше видеть снимок.
- Она красивая.
Улыбаюсь.
- Правда. Знаешь, обычно, если Боец остается без Жертвы, то… скажем так, многие не могут это пережить. Невероятно сложно жить, зная, что ты никому не нужен.
- Ты нужен Сеймею?
Хочешь спросить, нужен ли хоть кто-нибудь твоему брату?
- Нет. Я лишь иду с ним одной дорогой. Просто, мне действительно все равно, что будет завтра. Победит Сеймей или Семь лун уничтожат нас.
«Мне действительно все равно».
Рицка молчит.
Сердце щемит от непонятного, иррационального сострадания к этому, совершенно чужому мне, мальчику. Да, я знаю о нем все, но это не меняет того факта, что мы с ним – чужие друг другу… так почему мне так неприятно видеть его слезы, так обидно за его боль?!
Неуверенно провожу рукой по черным волосам.
Видимо эта простой, незатейливый жест заботы, что-то окончательно ломает в душе мальчика.
Рицка порывисто обнимает меня и утыкается носом мне куда-то в шею. И слезы, так тщательно сдерживаемые в присутствии брата и Агацумы – наконец-то прорываются, находят выход из души.
Мальчик заплакал. Взахлеб, навзрыд, не стесняясь и не думая, как он выглядит в этот момент со стороны. Вся боль, что скопилась в душе, вся обида и непонимание – требовало выхода. Хотя бы так.
И больше нет злости или раздражения, будто со слезами Рицки уходят и мои собственные чувства.
Лишь опустошение.
Обнимаю мальчика за плечи и прижимаю ближе к себе, упираюсь подбородком в черноволосую макушку. Только так - на языке жестов я могу показать, что ты не безразличен миру, Рицка. Словам ты сейчас не поверишь, а вот так…
Не может быть, что ты никому не нужен.
Ты нужен хотя бы своему будущему Бойцу!
Не оставляй его, не бросай!
Как оставили меня…
Ведь, это так больно – заранее потерять то, за что потом умереть будешь готов.
Понимание того, что кто-то из молодых Стражей сейчас может лишиться Жертвы, навечно потерять частичку себя – неприятно, болезненно
Несколько минут проходит в молчании.
Трель телефона отвлекает от размышлений. На автопилоте достаю телефон и механически нажимаю на кнопку приема.
- Нисей! Немедленно сюда! Какого черта ты так долго не берешь трубку!?
Рицка в моих руках наконец-то затихает – какова бы не была боль, все имеет свои предел. И в данном случае слезы помогаю быстрее достигнуть черты, за которой уже все равно, что случилось. Хочется только забиться в уголок и сидеть там, никого не видя и не слыша. И это хорошо потому, что мыслей о самоубийстве в таком состоянии меньше.
Не отвечая Сеймею, укладываю мальчика на кровать.
- Спи, Рицка.
Парнишка отключается еще до того, как голова коснулась подушки, мимолетно улыбаясь чему-то.
И я улыбаюсь – ему приятно, что я назвал его обычным именем.
Вот и хорошо. Поспи, а потом я снова приду к тебе. А сейчас.
- Да, Сеймей, что такое?
- Сюда! Немедленно!
- Иду уже.
Не очень-то хочется оставлять Рицку в таком вот состоянии. Одна надежда, что он сейчас будет спать, как убитый и не проснется до того времени, как я вернусь.
Соби
- Так что там на счет твоих планов, Сеймей?
- Соби, Рицка тебя совершенно испортил. Как ты разговариваешь с Жертвой?
- Зачем тебе это, Сеймей? Чего ты добиваешься?
- Все предельно просто. Я веду к власти человека, который, наконец-то сможет перекроить заново этот мир. И в первую очередь - наш мир, Соби, мир Стражей. Он изменит его к лучшему.
- Сеймей…
- Замолчи, Агацума! Ты не понимаешь, ничего не понимаешь! Все, что я делаю - ради Рицки. Ради нашего с ним будущего. – Сеймей уже успокоился и теперь просто сердито смотрит на меня, даже не пытаясь кричать, - Рицка. Я скучал по нему, пока скрывался, а ты так поступил с ним! Тебе придется постараться, что бы отработать этот долг, Соби.
Аояги поднимается с кресла.
- Все, что я делаю - ради твоей нынешней и бывшей Жертв. Ты не можешь пойти против нас.
- Нынешней?
Он заметил.
Заметил, что мне не удалось полостью разорвать Связь.
Все же такие вещи должны происходить по инициативе Жертвы. Как не мог я установить Связь, пока сам Рицка не пожелал этого, так и сейчас не могу полностью разорвать нить, без его на то согласия. А парнишка так отчаянно цепляется за нее, все еще просит моей защиты… черт!
- Но разве ты не приказал нам разорвать связь?
- Это не отменяет того, что Рицка – твоя Жертва. Даже когда Связь будет полностью уничтожена - он все равно будет иметь право приказывать тебе, а ты должен будешь повиноваться. То, что эта возмутительная привязанность еще не исчезла – даже хорошо. Завтра я поговорю с братишкой. Уверен, он поймет меня и поддержит.
Сеймей поворачивается ко мне спиной и проходит несколько шагов до окна. Не осознавая того, считаю шаги – ровно три – столько, сколько разделяло стол и окно в моей спальне. После того дня, когда я узнал о «смерти» Сеймея – я накрепко запомнил это проклятое расстояние.
- Все, абсолютно все, что я делаю – ради брата. Я не монстр, которому нужна власть ни для чего. Я хочу защитить Рицку, подарить ему целый мир, поэтому, - Сеймея оборачивается, - ты мне поможешь. Тебе ведь не безразличен мой мальчик? А значит, ты никуда от нас не денешься. А теперь иди, можешь отдохнуть в любой комнате на втором этаже.
- Почему ты не скажешь Рицке, кем ему приходится Нисей?
- Заметил, - довольная улыбка играет на губах Сеймея.
Радуешься, что я оценил твой изящный ход? Забавно, но ничего изящного я тут не вижу.
- Пока не поняли, но скоро почувствуют. Так почему?
- Это вопрос доверия, Агацума. Это вопрос доверия.
С трудом удается мне не показать своего призрения.
- Ты не доверяешь даже своему брату, Сеймей.
Сердитый взгляд старшего Аояги.
- Ты стал дерзок, Соби. Но если уж тебе так интересно, то я не допущу, что бы Рицка соединился с Нисеем, пока не буду уверен, что ему не наплели чего-нибудь про меня. Хоть Семь Лун, хоть твой разлюбезный учитель – если они и могли что-то рассказать про меня братишке, то вряд ли лестное. А сейчас – уйди.
Смертный грехСмертный грех
Соби
Полутемный коридор, неприятно-громкое поскрипывание половиц.
Кривлюсь про себя.
Сеймей, ты никогда и ничего не мог предусмотреть полностью. Вроде все просчитываешь заранее, а всегда оступаешься. Буквально на финишной прямой, уже в нескольких шагах от красной ленточки, за которой уже не остается сомнения, кто победитель.
Ты думаешь, что здесь и сейчас имеешь то же влияние на меня, как тогда, когда я был твоим Бойцом?
Ты ошибаешься.
И на элемент внезапности ты рассчитываешь совершенно зря.
Лишь природная осторожность пока помогали тебе не оступиться, не сделать последнего, рокового шага. Но сейчас ты его уже совершил.
Поворот и я останавливаюсь перед невзрачной дверью. Вроде такая же, как и предыдущие десять, которые так равнодушно я миновал.
Но нет.
За ней чувствуется биение силы и чуть приглушенные всполохи боли.
Рицка…
Ты все еще моя Жертва – по-настоящему разорвать связь мне не удалось.
Ты любишь брата, я знаю.
И, вероятнее всего ты ему все простишь. Будешь сердиться, но простишь.
А, значит, признаешь его правоту и будешь приказывать мне.
Рядом с ним ты станешь безвольной куклой – не самый приятный для меня расклад.
Необходимо действовать быстро, а связь с тобой, что еще оголенным нервом тянется от тебя ко мне.
Я должен, сейчас, пока еще есть время, остановить Сеймея, а ты не даешь этого сделать уже одним своим присутствием.
Прости Рицка…
Дверь беззвучно открывается, пропуская в комнату.
Маленькая, тоненькая фигурка мальчика под одеялом, кажется такой хрупкой и беззащитной.
А ведь, по сути, он такой и есть – слабый ребенок, что обязан погибнуть в жерновах этой необъявленной войны.
Видимо, он чувствует мое присутствие.
Садится на кровати, удерживая рукой одеяло на плечах, кутается в плотную ткань так, словно она может его защитить.
Наивный.
Глупый.
Но по-прежнему – мой хозяин.
Чертова связь.
Я не могу сам, своими руками, как бы чудовищно это не звучало, убить его.
Есть лишь один способ – жестокий, сложно выполнимый в других условиях. И такой эффективный сейчас.
- Соби, зачем, - мальчик поджимает губы, явно на ходу спрашивает не то, что хотел, - ты здесь?
Вижу, ты ищешь мне оправдание. Про себя, в глубине души, ты, возможно, даже винишь себя – что ж, тем лучше.
- Спрашиваешь себя, почему я это сделал?
- И так ясно. Приказ Сеймея. Но почему, почему, Соби, ты мне врал?
- Это не я врал, Рицка! – Громко и резко обрываю его я.
Мальчик замирает, глядя на меня своими фиалковыми глазами загнанного в угол звереныша.
- Что…
- Это не я врал, Рицка. Ты, - глаза в глаза, не разрывая взгляда, - никогда не задумывался о смысле своего имени, Нелюбимый?
Рицка не понимает, что я хочу сказать, лишь сильнее сжимает пальцами край одеяла, да подсознательно цепляется за обрывки связи… зовя меня же на помощь.
- Лавлесс – одно из немногих имен, чей смысл может быть истолкован двояко. Нелюбимый или… Нелюбящий. Чувствуешь разницу?
У мальчика дрожат губы, но он упрямо их сжимает, стараясь не расплакаться передо мной, не показать свою боль. Как будто я ее не чувствую, отголосками, почти фантомным всполохами через еще живую связь.
- Ты никого не любишь, Рицка. Это твоя природа, твоя судьба. Ни маму, ни Сеймея… ни меня. Ты просто не способен на это чувство. Ты всем врал. Всегда врал.
- Неправда.
- Тебе безразлична твоя мать. И Сеймея ты никогда не любил.
- Нет!
- За что тебя любить, Рицка?
Пара шагов и я стою уже пред кроватью. Так близко, что могу дотронуться до мальчика.
- Как можно любить того, кто сам на любовь не способен? – Кончиками пальцев отвожу со лба Жертвы черные пряди. - Вот настоящий Рицка, я уверен, он всех любил, и поэтому все любили его.
Я должен спешить. Сейчас, у меня есть совсем немного времени, пока Сеймей относительно беззащитен. Возможно, даже его связь с Нисеем пошатнется, раз уж природная Жертва Акаме так близко.
- Ты – причина боли многих людей. Ты не позволяешь настоящему Рицке вернуться – если бы ты любил маму и брата, то не стал бы отнимать у них того, кто им дорог, или я не прав?
Склоняюсь к уху мальчика. Я сам себя ненавижу в эту секунду. Но глубоко, в глубине души – потому что я не могу позволить Рицке почувствовать собственное сожаление. То, что он сейчас воспринимает от меня – это сожаление и осуждение. То, чего он боялся, с чем жил последние годы.
- Ты грешен, Лавлесс, «тот, кто не способен на любовь».
Ну вот мальчик, теперь ты уже все сделаешь сам, я прав?
Рицку бьет крупная дрожь. Не способный что-либо сказать ни в свое оправдание, ни в свою защиту он сейчас лишь крепко зажмурился, не в силах принять эту, так ловко вывернутую мною на изнанку, правду.
Плохо же ты знаешь своего братца. Он такие штучки мог выделывать с кем угодно.
Искупление Искупление
Рицка
Это ложь!
Ложь… ложь... неправда…
Или…
Правда?
Обжигающая, невыносимая, обидная, до нежелания жить, правда.
Я действительно никого не люблю?
Я действительно притворялся?
Можно назвать то, что я испытывал к маме или брату - любовью.
Я думал, что да.
Но… мое имя?
Нелюбимый… нелюбящий.
«Тот, кто не способен на любовь».
Соби?!
Перед глазами все плывет и мутится.
Ты такой спокойный, так просто говоришь мне давно известный про меня факт.
Тебя не волнует, что ты только что перечеркнул единственную мою причину жить?
Как черный маркером по стеклу, с неприятным скрипом провел словами по моей душе, зачеркивая то единственное, чем я оправдывал свое существование.
Соби… я ведь…
Соби
Рицка рвано, как кукла, поднялся с кровати.
Он все понял так, как нужно.
Больно и горько от этого зрелища, но тут уж ничего не поделаешь.
Я даже не произношу слова, лишь шепчу.
«Ты грешен. Ты уже не можешь искупить свой грех. Ты обманывал всех, внушал всем ложную надежду.
Ты не тот, за кого себя выдаешь. Ты не настоящий».
А Рицка и не воспринимает их, как произнесенный мной – это лишь шепот у него в голове.
«Ты не настоящий. Настоящий люди способны любить, а ты нет.
Ты говоришь, что с радостью бы отдал тело настоящему Рицке, а сам день за днем убиваешь его.
Ты так долго занимаешь это тело, что настоящий Рицка уже отчаялся вернуться. Дождаться его отчаялись уже и мама и брат».
Мальчик пошатнулся и мне приходится его придержать за плечо, что бы он не сел опять на кровать.
Не обращая внимания на меня он медленно, словно ноги его совсем не слушаются подходит к окну и с третьей только попытки открыл сворку, впуская в комнату волну прохладного воздуха.
Иду за ним.
«Ты причиняешь боль одним своим существование. Умри. И тогда все вернется на свои места. Все будут счастливы, ведь ты уступишь место настоящему Рицке. Только это может искупить твою вину, только это искупит твой грех. Ты понимаешь меня?»
- Да… да… Соби… я понимаю…
«Не бойся, так будет лучше для всех»
Ну, вот и все, ни слова больше.
Все остальное он уже сделает сам, а мне пора.
И все же слова – великие волшебники.
Любую ложь облечь в слова – и она уже правда, которой верят, из-за которой действуют. Между реальностью и действием часто стоят слова - невесомое сочетание звуков, но от них зависит, какой будет действие, какая будет реакция на реальность. Причем, независимо от того, что есть реальность на самом деле.
Выхожу за дверь, краем глаза видя, как в проеме окна мелькнула фигурка мальчика и… вот уже там лишь звездное небо.
Рицка
Руки почти не дрожали.
Сердце бьется последние секунды и его удары казались звуком похоронного колокола.
Бесполезная мышца.
Зачем гнать кровь? Зачем поддерживать жизнь, если это никому не нужно. Зачем стараться… зачем страдать…
Один шаг и все будет хорошо… один шаг и …
Судорожно вздыхаю и шагаю вперед, в пустоту, заставляя себя в последний момент распрямить судорожно сведенные пальцы.
Ветер свистит в ушах.
Еще недолго.
Еще мгновение и все будет правильно, все станет, как надо.
Шум ветра в ушах внезапно прекратился. В наступившей тишине было слышно какое-то потрескивание и судорожное дыхание.
Вскидываю голову и не верю своим глазам – Нисей!?
Судорожно вздыхаю, все еще не веря, что не лежу сейчас на асфальте под окном.
Нисей обнимает меня, прижимает мою голову к своей груди. Поэтому я слышу стук его сердца – заполошный, словно после быстрого бега или испуга.
- Зачем, зачем ты.. я же…
- Действительно, зачем, Нисей? – Соби возник на поле Системы.
Только теперь я увидел, почему еще жив. Нисей раскрыл Систему и поймал меня.
Глупо… Боже, как же глупо…
- Ты не выдержишь боя со мной, Нисей. У тебя нет жертвы, а в авторежиме я сильнее тебя на порядок.
- Заткнись! Как ты можешь такое говорить! Что ты сказал Рицке, что он…
- Правду.
- Сволочь! Какую правду!?
- Ученик!
Возникший из неоткуда Рицу кладет руку на плечо Агацумы.
- Оставь их, ты мне сейчас нужен.
- Нисей, пожалуйста, отпусти. Я не хочу…
- Нет, Рицка. Я только что понял, я понял, - горячие губы прижимаются к моему лбу, - теперь все будет хорошо, понимаешь?!
- Отпусти, - и как последнее средство. – Это приказ.
- Прости, Рицка, но я не подчинюсь. Спи.
До лба дотронулись ледяные пальцы. После этого прикосновения по лбу что-то потекло и, с отстраненный удивлением, ты подумал, что, наверное, это кровь.
На краю сознания слышу яростную ругань Нисея и, кажется, чей-то крик. Но ничего уже не понимаю.
Благословенное забытье накрывает с головой.
Наконец-то.
Память Память
Рицка
Вокруг все затянуто туманом.
Через него не пробиваются ни звуки, ни образы, ни, казалось бы, даже мысли.
Ничего.
Приятное, убаюкивающее беспамятств, таким мягким контрастом к той боли, что было до него.
Не хочу помнить, что было до того, как пришел сюда.
Хочу всегда быть…
Но потом по туману прошла рябь. Словно где-то далеко рухнула гора, и оглушающее эхо докатилось лишь гулким рокотом, волной прошло по туману. И еще вспомнилось Имя. Оно несло боль и обиду, но было таким теплым, родным, не смотря ни на что.
Сеймей.
Сеймей!?
- Сеймееей!!!
В ужасе сажусь на кровати, и почти сразу же падаю обратно, не выдерживая мгновенно взорвавшейся в голове боли. Несколько мгновений уходит на то, чтобы прояснилось зрение и сердце перестало пытаться выскочить из груди.
Наконец я прихожу в себя настолько, что начинаю воспринимать окружающее пространство.
Вокруг тихо пищат приборы, к рукам подсоединены провода, а со всех сторон расставлены какие-то датчики. Один из них запищал, видимо реагируя на мое внезапное пробуждение.
И запах. Весьма специфический аромат больницы. Вроде и нет таких уж резких запахов лекарств, но передаваемая атмосфера не обманывает.
Прислушиваюсь к себе. Я себе сейчас напоминаю обломок камня упавший на песчаный берег. Вроде же и не больно, тело еще не забыло то, что случилось... как давно, кстати?
Открываю глаза, чтобы первые несколько секунд лицезреть белый потолок.
- Сеймей. Где ты, что с тобой?!!
Голос хриплый, низкий, чужой. Неважно!
Что-то случилось с братом. Он звал меня! Я понял, чей это был крик, тогда.
Я нужен ему.
Сейчас, немедленно!
- Рицка? Рицка, пожалуйста, ляг, ты еще не выздоровел, тебе нужен отдых. – Темная фигура поднялась с кресла в углу комнаты и подошла к кровати.
Черноволосый парень, подходит ко мне. Изможденное, усталое лицо с темными кругами под глазами, но с такой счастливой улыбкой, словно он ждал моего возвращения.
- Рицка?
Нисей...
- Нисей. Нисей, пожалуйста, скажи, что с Сеймеем. Я слышал его голос. Они… они… как они могли!?
- Рицка – печальный, но твердый взгляд. Глаза в глаза. Без фальши, обмана или недомолвок.
- Нет, пожалуйста, скажи, что это не правда.
Слезы, слезы, слезы. Проклятые слезы.
За последние дни я наплакался на жизнь вперед. Только вот ничего не поделаешь. Я и сейчас не могу перестать плакать. Брат…
А я только поверил, что наконец-то ты вернулся.
До лба опять, как и в тот раз, дотрагиваются прохладные пальцы. По ним уже не течет кровь, но от этого они не становятся теплее.
- Спи Рицка, тебе нужно поспать.
***
Солнце так ярко светит, слепит глаза бликами, словно пытается заполнить душу своим теплом и радостью. Сегодня осень добра к людям – день теплый, а ветер неспешно гонит золото листьев.
И на душе так спокойно. Словно бы я - гладь лесного озера – отражаю этот солнечный свет и пронзительную синеву неба, но душа, скрытая в глубине – непоколебима и безучастна.
Белый цвет – цвет скорби по покинувшим нас.
«Я скажу тебе свое настоящее имя».
Сеймей.
Как же часто я вспоминал эти твои слова.
«Я скажу, но только тебе одному».
Брат. Я понял, что твое имя соответствует тебе, как никакое другое. Хотя объяснение «тот, кого любят» не совсем верно. К тебе невозможно остаться равнодушным. Тебя или любят, или ненавидят. Одинаково сильно и с одинаковой неистовостью.
«Тот, кого любят. Не забудь его, потому что больше всего на свете я боюсь быть забытым»
Не бойся Сеймей... Каким бы ты ни был, что бы ни сделал, для меня ты навсегда останешься братом. Я никогда тебя не забуду
«Здравствуй, брат» - это то, что я впервые услышал от тебя, в нашу первую встречу, после того как потерял память.
Знал ли ты, что я тебе был благодарен за них. И всю жизнь буду, потому что с самых первых слов ты признал меня, признал, что любишь меня.
Белые хризантемы в неярком свете кажутся искусственными, будто сделанными из воска. Я часто видел такие на алтаре Сеймея. Какая ирония, что сейчас я несу такие же.
Вокруг тишина. Молчание. Если где-то и слышны разговоры, то не в полный голос.
Здесь не место для бесед.
Подхожу к двери. Чувствую, как Нисей кладет мне на плечо руку.
«Я никогда тебя не покину».
«Спасибо».
Толкаю дверь от себя, на секунду зажмуриваясь, прикрываю глаза от света, что должен литься из больших окон. Но в палате почти темно. Жалюзи повернуты параллельно окну и не пропускают света.
Человек сидит на кровати. Плечи безвольно опущены, руки сминают край одеяла. Во взгляде, устремленном на посетителей – ни капли узнавания или радости. Лишь пустота и какая-то мимолетная искорка любопытства, не более.
- Кто ты?
- Здравствуй, брат.
Имеется сиквел. "Без доверия"